«Невьянские» складни

При изучении икон из Невьянска целесообразно выделить описание складней в отдельное исследование.

Данная статья фокусируется исключительно на иконописных складнях. Комбинированные иконы, где в среднике могут быть расположены деревянные скульптуры, такие как Святой Николай, крест-мощевик или вкладное распятие (выполненные из различных материалов, включая дерево, бронзу, кость, даже бивень мамонта), не включены в этот анализ. Также встречаются и резные изображения из раковин в среднике, однако остальные элементы — вершины, створки, иногда поля киота — остаются живописными.

Исторически складным иконам всегда был уделен большой собирательский интерес. Во многих известных частных коллекциях прошлого и настоящего складни являются настоящими жемчужинами. Это объясняется, прежде всего, редкостью данного типа икон. Кроме того, они являются исключительно красивыми произведениями искусства. Большинство складней, начиная с XVI века, представляют собой многочастные и дорогие работы, которые, очевидно, всегда заказывались на заказ, часто под именем как заказчика, так и иконописца. В более поздние времена подписные складни практически не встречались, поскольку в XVIII и первой половине XIX века они изготавливались и использовались в основном в старообрядческой среде.

Среди уральских старообрядцев подписные иконы практически не встречались в течение XVIII века и вплоть до последних десятилетий. Первая подписная икона с Невьянской школы датируется 1791 годом, это работа И.В. Богатырева, и даже в дальнейшем образцы самого высокого качества подписывались редко. Это связано с тем, что иконописание для старообрядцев считалось тяжким преступлением и рассматривалось практически как расколоучительство. В иконописных работах из Невьянска заказчика начали указывать только в XIX веке при изготовлении икон для часовен и позже для единоверческих церквей.

В конце XIX – начале XX века появляется новая мода — множество складней-киотов, оформленных в псевдорусском стиле. Киоты чаще всего защищены стеклом. Иконами в таких складнях, как правило, служат Спас и Богородица, а на створках изображаются Ангел-хранитель и архангелы. Многофигурных икон такого типа встречается крайне редко.

Среди коллекционеров существует понятие “полковой складень” — это, как правило, киот со створами. На обратной стороне таких складней часто крепится табличка с надписью “принадлежит такому-то полку”. Этот тип складней также относится к концу XIX – началу XX века.

Среди поздних складней встречались даже венчальные пары. Интересно, что несмотря на популярность среди старообрядцев, иконописные складни в киотах под стеклом практически отсутствуют. Следует отметить, что складни всегда более информативны, чем обычные иконы, что, возможно, и делает их столь привлекательными для коллекционеров.

При первоначальном сборе древнерусской живописи Павел Третьяков не обошел вниманием складни. В его коллекцию входила Походная церковь, приобретенная в 1890 году за 25 тысяч рублей у И.Л. Силина. Также в его небольшую коллекцию входили семь складней, которые ранее украшали дома русских. В Третьяковской галерее к 1963 году насчитывалось около 25 складней, включая иконописные работы XIV-XV веков, но преимущественно XVI-XVII веков, созданные мастерами из Строгановской школы, царскими изографами и мастерами Оружейной палаты.

Описывая знаменитую коллекцию Павла Корина, художника и потомственного иконописца, из 123 икон 12 были складнями, включая 4 из XVI века строгановской мастерской, а остальные — из XVII века.

Точная дата появления русских складней неизвестна. В работе Э.Г. Смирновой “Живопись Великого Новгорода XV века” упоминается средник складня-триптиха XV века, который, вероятно, является частью одного из трех складней, сохранившихся от новгородской иконописи XV века.

Не вызывает сомнений, что складни использовались в Новгороде еще в более ранние времена. Это подтверждают находки в мастерской новгородского художника XII века Олисея Гречина. Среди найденных дощечек-заготовок были также “дощечки прямоугольной формы, в виде киотцев с закругленным верхом с плечиками и створки для триптихов в виде полукиотца”, что явно свидетельствует о наличии складней в Новгороде. Аналогичная дощечка с киотцами была найдена на Ильиной улице в Новгороде, датированная XI—XII веками.

Таким образом, небольшие складни, как форма иконы, были востребованы в Новгороде. Учитывая предприимчивость новгородцев и их участие в военных походах, это вполне логично, поскольку основное предназначение складней, по нашему мнению, заключалось в сопровождении владельца в поездках и походах. Это также подтверждается летописью Боголюбова монастыря XVIII века, где упоминается “пятифигурный Деисус”, принадлежавший Андрею Боголюбскому, который использовался в походах и всегда сопровождал князя.

Павел Алеппский в середине XVII века также описывал обычай носить складни военными. У всех воинов, без исключения, был красивый образ в виде тройного складня, который они носили на груди и устанавливали на видных местах во время остановок, чтобы поклоняться. Один из наиболее известных примеров — знаменитый складень, написанный на доске от гроба преподобного Сергия келарем монастыря Евстафием Головкиным, который использовался царем Алексеем Михайловичем в походах (возвращенный в 1658 году). Эта икона считалась покровительницей русских войск и использовалась во многих военных походах, включая Петра I, Суворова и Кутузова, в русско-турецкие войны, возвращаясь после военных действий обратно в монастырь.

Интересные сведения о иконных складнях упоминаются в памятниках письменности. В повести о Луке Колочском упоминается, что в 1443 году около Можайска некоему поселянину явилась на дереве икона Богоматери “со двумя затворцами”. На одном “затворце” был изображен “образ Божия ревнителя и великого пророка Илии”, а на другом — “святителя и чудотворца Николая”. В описи Новгорода 1617 года также упоминается складень с иконой Параскевы Пятницы и архангелами Михаилом и Гавриилом.

О бытовании складней в купеческой среде также имеется множество свидетельств. Складни, принадлежащие купцам, отличались тонкостью письма и богатством отделки. Один из характерных примеров описывает Павел Алеппский: “В церкви покойного главы здешних купцов мы видели маленькую икону из трех дощечек, то есть с дверцами: фигуры ангелов на ней величиной с мух — работа изумительная. Жаль, что люди с такими руками тленны! Стоимость этой иконы составляла 150 динаров (рублей), но по мастерскому исполнению она была неоценима”.

Во время работы над этой статьей нам довелось изучить огромное количество икон в различных музейных собраниях. Следует отметить, что многочастные складные иконы наиболее высокого уровня мастерства начинают появляться с конца XVI века и присутствуют в течение всего XVII века. В XVIII веке этот тип икон получает дополнительное развитие в старообрядческой среде: сюжеты становятся более сложными, информативность увеличивается, и уровень мастерства растет. Однако в XIX веке иконы подобного уровня встречаются очень редко.

Опыт наблюдения за использованием складней у старообрядцев указывает на то, что складень имеет частное назначение. Складень не находится в храмах и часовнях, а используется только в частных, домашних молитвах. В общественное пользование он мог передаваться только после смерти хозяина. В качестве примера можно привести историю знаменитого складня богатого купца С.И. Баландина из Екатеринбурга, который, очевидно, сопровождал его всю жизнь и был передан в часовню наследниками после смерти владельца. (Кстати, в баландинском складне две боковые створки представляют собой годовую минею, напоминающую минею, размещенную на двух створках византийского складня X века).

В собрании Музея “Невьянская икона” представлено 8 складней и 4 отдельные створки XVIII века, а также 2 складня и одна отдельная створка XIX века.

Действительно, складни из XVIII века из Невьянска встречаются гораздо чаще, чем те, что приходятся на XIX век. Эти предметы встречаются и за пределами основной местности, где они использовались. Например, классический невьянский складень, датированный 1764 годом, находится в коллекции Центрального музея имени Андрея Рублева и всегда атрибутировался как поморский. Также в Санкт-Петербурге в Государственном Русском музее хранится похожий складень того же времени (происходящий из коллекции старообрядческого священника о. Исаака Носова), который, по каким-то причинам, был поспешно атрибутирован как романовский. Однако следует отметить, что специалисты Музея “Невьянская икона” считают этот складень невьянским.

Ситуация кажется довольно странной: два предмета одного времени, из одной мастерской, вероятно, выполненные одним и тем же иконописцем. Просто один из них находится в Москве в Музее Рублева, а другой — в Санкт-Петербурге в Русском музее. Московский эксперт считает свой складень поморским, хотя в Поморье или на Выге в XVIII веке подобные складни не встречались, а петербургский эксперт считает его романовским, хотя подобные аналоги не подтверждаются.

Кроме того, в экспозиции Музея “Невьянская икона” в Екатеринбурге представлены несколько икон того же времени, из той же мастерской, возможно, того же автора, привезенные из Невьянска, включая складень 1762 года, который был опубликован три раза и имеет множество аналогов среди других невьянских икон.

Иногда неправильная атрибуция может иметь серьезные последствия.

Известно, что знаменитый поэт Николай Клюев был коллекционером икон. Он, по-видимому, собирал их для души, но имел в этом деле значительные знания. Среди его друзей были ученые, реставраторы, художники и искусствоведы. В 1920-х годах его даже пригласили на работу в Торгсин в качестве оценщика икон.

В начале 1935 года, когда Клюев был в ссылке, была проведена официальная инвентаризация его икон. Согласно этому списку, у Клюева было “три старинных медных креста, 34 иконы на дереве и пять медных икон”. В своем документе на имя поэта С. Клычкова Клюев описывает свои иконы так: “Три складня-иконы — XVI—XVII вв. и 15 икон разных размеров — XVI и XVII вв.”. Особое внимание Клюев уделяет двум складням: “…Красный складень с изображением Божией Матери “Купина Неопалимая”, складень с Феодоровским образом Божией Матери”.

По письмам В.Н. Горбачевой, которые датированы не позднее 2 марта 1935 года, Клюев упоминает свои иконы, выделяя, что хочет сохранить “складень с Богородицей посередине”. Также в одном из писем в начале апреля 1935 года он перечисляет несколько ценных для него вещей, включая “икону-складень ‘Неопалимая Купина’, по краям медная оковка”, и просит спасти их.

Однако еще в письме от 26 ноября 1934 года, когда Клюев находился в ссылке в Томске в трудном положении, он упоминает необходимость продать “складень красный, обложенный медной оковкой, Неопалимой купины”. Этот складень принадлежал Андрею Денисову, автору книги “Поморские Ответы”, и был написан в память о Палеостровском самосожжении, произошедшем при царе Алексее. Клюев описывает, что этот складень выражает стихию огня своим сплошным красным цветом. Он выделяет этот складень из всей своей коллекции и оценивает его стоимость, надеясь продать его по возможно более высокой цене, чем предложенную ему хозяйкой за питание в ссылке.

В другом письме от 22 декабря 1936 года Клюев также упоминает складень, предлагая его Николаю Голованову, дирижеру Большого театра, по цене, которую тот назначит, чтобы справиться с финансовыми трудностями. В своих письмах видно, что для тяжелобольного и разутого поэта в ссылке вопрос денег был очень острым, и он активно пытался продать ценные вещи, включая складень, чтобы обеспечить себе жизнь.

Неизвестно, был ли складень показан Н.С. Голованову. Однако, его купил Шкловский (возможно, писатель Виктор Шкловский). После этого произошло несколько событий: “Складень оказался казанской подделкой. Шкловский купил и с досадой его вернул”. Вероятно, Шкловский потребовал вернуть деньги, которые, по отчаянным письмам Клюева, были для него жизненно важны.

Клюев был очень огорчен этой ситуацией, выразив свои чувства следующим образом: “Не могу понять, как складень ‘Неопалимая Купина’ оказался созданным в Казани в 19-м веке! Какие у него доказательства? Он был получен в обмене в 60-е годы от последнего Большака из знаменитой Даниловской обители на реке Выге у Понта Океана, принадлежавшему Андрею Денисову, автору ‘Поморских Ответов’. На складне имеется подпись, выполненная тем же стилем, что и все другие подписи на нем”.

Он объяснил, как могла возникнуть эта ситуация: “Типичная тактика антикваров — преувеличивать ценность вещи, опираясь на свой авторитет, чтобы привлечь коллекционеров, а затем через посредников приобрести эту вещь за дешево у разочарованного владельца”.

Эта история завершилась трагически для Николая Клюева. В 1937 году он был снова арестован и умер в томской тюрьме. Также летом 1937 года был арестован его друг, замечательный поэт Сергей Клычков, который скончался через несколько месяцев. Их добрая и верная подруга Варвара Николаевна Горбачева пережила их, умерев только в 1978 году. О складне с “Неопалимой Купиной” более ничего не известно.

В 1970-х годах в Музее имени Андрея Рублева появился замечательный складень, окованный медью, с изображением “Неопалимой Купины” в среднике. Его атрибутировали как поморский, но история его происхождения остается неизвестной.

При достаточной экспертизе невьянские складни XVIII века могут быть легко идентифицированы. Особенно складень в медной оправе обладает значительным количеством характеристик, которые помогают определить его происхождение. Среди этих признаков – тип металла, способы его обработки, узоры на уголках с обратной стороны, а также детали конструкции кузова, способы его закрепления, форма крючков и другие.

При сопоставлении складней в медной оправе важно помнить, что начиная с первой четверти XVIII века, Невьянск, Быньги и Нижний Тагил начали активно использовать медь для создания подобных изделий. К середине XVIII века работа с медью стала распространенной практикой на уральских горных заводах, особенно в тех регионах, где были расположены невьянские складни. Изготавливаемые изделия отличались высоким качеством и разнообразием ассортимента, а мастерство обработки меди (и медных сплавов) на этих заводах было на очень высоком уровне. Также стоит учитывать, что медная рама (в том числе из “зеленой меди” или латуни) на невьянских складнях всегда представляла собой высококачественную фабричную продукцию.

В коллекции Музея «Невьянская икона» имеются два ранних невьянских складня, которые можно точно датировать первой половиной XVIII века. Они выполнены в монохромной гамме, напоминающей ранние местные иконы. Большинство невьянских складней XVIII века представляют собой многофигурные композиции (с некоторыми исключениями). Эти складни сопровождали своих владельцев в поездках и должны были содержать максимум информации для различных ситуаций.

Первый складень (илл. 1,1а, 16,1в) – трехстворчатый, который помещается на ладони, выполнен из дерева разных пород с очень качественной отделкой, которая до сих пор остается неповрежденной даже спустя более 250 лет! В правой створке находится аккуратный выдвижной тайничок, разделенный на четыре части, предположительно для хранения запасных даров.

Левая створка изображает «Рождество Христово» и Собор избранных святых, а средник представляет собой «Седмицу» с припадающими прп. Зосимой и Савватием Соловецкими. В правой створке изображена Богоматерь «Всех Скорбящих Радость» с множеством нуждающихся и обездоленных. Несмотря на миниатюрность изображений (любой из них меньше спичечной головки), они не стереотипны и характерны.

Второй ранний складень (илл. 2, 2а, 26, 2в) выполнен из меди и также трехстворчатый. Левая створка изображает избранных святых и Ангела-хранителя, средник представляет собой Деисуса («Спас на престоле с предстоящими») с коленопреклоненными святыми. Правая створка, вероятно, изображает Илию Пророка, Симеона Богоприимца и Кирика с Иулитой. Кузов этого складня глухой и выполнен настолько тщательно, что при закрытии не остается никаких щелей.

Оба предмета выполнены в приглушенной гамме, имитирующей ранние невьянские иконы, такие как «Праздники» и «Вход Господень в Иерусалим» первой половины XVIII века.

К сожалению, складни первой половины XVIII века не встречаются ни в частных, ни в музейных коллекциях, кроме упомянутых.

Невьянские складни второй половины XVIII века, напротив, выполнены на золоте, ярко выраженные, с обилием оттенков красного. Среди них можно выделить две мастерские: одна действовала до начала 1770-х годов, известными датированными примерами которой являются памятники 1762 и 1764 годов; вторая мастерская появляется с начала 1770-х годов. Среди датированных икон этой мастерской самая ранняя датируется 1772 годом, а пиковую активность достигает в середине 1780-х годов. Отличия между этими направлениями в основном связаны с особенностями персонального стиля письма, что позволяет предположить эволюцию в рамках одной мастерской, особенно учитывая единое оформление медной части складней.

Один из самых ранних известных памятников этого периода – створка «Никола Можайский со сценами жития и чудес в 12 клеймах». На второй створке изображался «Акафист Богоматери». Это одна из самых ранних датированных невьянских икон второй половины XVIII века.

В коллекции музея есть еще одна четырехстворчатая икона, происходящая из Невьянска, которая по стилю очень близка к упомянутым ранее. На ней изображены различные праздники: “Троица” (или “Гостеприимство Авраамово”), “Рождество Богородицы”, “Вход Господень в Иерусалим” и “Богоявление”. Судя по всему, это была левая створка, у которой сохранились медные уголки по торцам и следы шарниров. Работа выполнена очень качественно, и предположительно эта икона датируется 1760-ми годами. Очень жаль, что сохранилась только одна створка. Этот складень был сконструирован таким образом, что не мог потеряться, и его можно было только разобрать.

Много лет назад мне пожилой старообрядец показал створку от складня (она была древняя и потемневшая), к которой был привязан длинный сыромятный ремешок. Он рассказал, что этой иконой благословили его отца, когда тот уходил на Первую мировую войну. А вторую створку взял брат его отца, который, к сожалению, не вернулся с войны. Когда я спросил, зачем ремень, старообрядец ответил: “Мой отец рассказывал, что когда им приходилось подниматься в атаку, он вешал икону на грудь”. Эта история запомнилась мне, хотя подтверждения ей никогда не встречались.

А вот однажды, читая книгу “Дроздовцы в огне. Картины гражданской войны 18—20 гг.” (Мюнхен, 1948), написанную А.В. Туркулом, я наткнулся на свидетельство боевого офицера: “…Сибиряки, чалдоны, крепкий народ. Я помню, как эти остроглазые и гордые бородачи ходили в атаку с иконами поверх шинели, а икони были большие, почерневшие, как у дедушек”.

На фоне других икон XVIII века выглядит скромно прекрасная пядничная икона Богоматери “Всех Скорбящих Радость”, у которой на передней стороне видны следы от шарниров и краевого бортика, что указывает на то, что когда-то она была частью створки складня.

Следующий складень, датированный 1772 годом, был подарен нам в Нижнеиргинске после выхода альбома “Красноуфимская икона”. Левая створка изображает “Успение Богоматери” в усложненном варианте, средник представляет собой развернутое изображение “Воскресения — Сошествия во ад” (заметим, что в невьянской иконе практически никогда не встречается изображение отдельно “Сошествия во ад”, за исключением нескольких случаев в клеймах складней, видимо, из-за ограниченной площади), а правая створка изображает “Софию, Премудрость Божия” с Собором избранных святых.

Еще один трехстворчатый складень того же времени, сделанный в глухом медном кузове, также заслуживает внимания. Левая створка полностью утеряна из-за попадания воды; по фрагментам можно увидеть изображение Богоматери “Знамение”, средник с изображением “Спаса Вседержителя” и двумя нечитаемыми предстоящими, а правая створка изображает святого Николая Чудотворца. Эта икона из последней трети XVIII века является одной из самых распространенных в невьянской иконописи. Последняя подобная икона датируется 1800 годом. Все створки этого складня тщательно подогнаны друг к другу и при закрытии не оставляют щелей.

Отдельного упоминания заслуживает замечательный двухстворчатый складень 1770-1780-х годов из Невьянска, на левой створке которого изображена “Богоматерь Казанская”, а на правой — “Спас Нерукотворный”. К сожалению, еще в прошлые годы в складень попала вода, и изображения “Спаса” и “Казанской” практически полностью были утрачены, восстановлены в XIX веке. Мы убрали восстановления и сохранили складень из-за фрагментов как образец. Две деревянные рамы, внутри двухслойный спаркетированный щит, все это окружено мощными медными уголками и связано медным шарниром. У сохранившегося изображения младенца на “Казанской” и у ангелов волосы позолочены. У нас есть несколько аналогичных “Казанских” икон из Невьянска.

Существует уникальный воинский складень 1785 года, сделанный теми же размерами и техникой, что и предыдущие иконы. Этот складень считался очень дорогим для своего времени. Левая створка изображает “Архангела Михаила — Грозного Воеводу”, а правая — “Чудо Георгия с Змеем”. Изделие выделяется роскошью: яркое золото, киноварь, красная орнаментированная рамка с тонкими черными контурами по золоту. Этот складень представляет собой замечательный экземпляр невьянской мастерской XVIII века, переходящий из XVII века у костромичей и ярославцев, в частности у Гурия Никитина. Это последний из известных датированных невьянских складней XVIII века.

На самом деле мы рассматривали множество аналогичных предметов, происходящих из Невьянска. Здесь они ценятся гораздо выше, чем в Москве, Петербурге, Ярославле, Вологде и других городах. Как и иконы невьянского письма, эти складни востребованы гораздо сильнее. Мы знаем о нескольких невьянских складнях последней трети XVIII века, находящихся в частных коллекциях Екатеринбурга. Кроме того, мы знакомы с подобными иконами, которые ценятся у местных старообрядцев и никогда не покидали их среды.

Еще одно наблюдение заключается в том, что все невьянские складни, которые мы встречали в других регионах, всегда отличались высоким качеством, сложным содержанием и максимальной информативностью. По-видимому, это были эксклюзивные подарочные иконы или работы, создававшиеся для очень почитаемых и богатых клиентов из других мест. Например, в Русском музее хранится очень редкий двухстворчатый невьянский складень 1778 года. В то время как в невьянской иконописи житийные темы встречаются редко, в этом складне они представлены сразу двумя святыми — Василием Великим и Григорием Богословом.

На Урале, где располагались горные заводы, упоминания о складнях встречаются уже в первой половине XVIII века. Термин “складень” обычно не употреблялся в единственном числе; при обозначении конкретной иконы говорили “складни” или “створы”.

В 1736 году было описано имущество известного купца-старообрядца Ивана Осенева на Шайтанском заводе. Среди икон упоминались “складни деревянные в серебряном окладе, обложенные снаружи медью, Во имя Воскресения”. Однако в 1749 году у Ивана Осенева произошел инцидент, когда одна крещеная башкирка украла у него ценные предметы, в том числе “складни, обрамленные медными рамками с серебряным окладом”. Похоже, это были те же самые иконы.

В 1750 году Иван Осенев снова оказался под следствием. В 1752 году вновь описывалось его имущество на Шайтанском заводе, где было зафиксировано 12 икон и 3 складни: две складни Воскресения Христова в деревянной медной оправе, одна на трех, другая на четырех цоках, с окладами из старого тонкого серебра, покрытого золотом, а также складень Воскресения Христова без оклада. Интересно, что на всех этих складнях присутствовал мотив “Воскресения”.

Был зафиксирован также складень, состоящий из четырех створок, что встречается крайне редко.

Иван Осенев был крупной и выдающейся личностью, пользующейся уважением не только среди старообрядцев. Его трагическая судьба завершилась в застенках Тобольского архиерейского дома.

В 1737 году в Екатеринбурге было описано имущество казненного протопопа Екатериненской церкви Ивана Флоровского. Флоровский, несмотря на свои симпатии к старообрядцам, принадлежал к официальной церкви. Поэтому описание его домашнего иконостаса представляет особый интерес: среди 16 описанных икон было упомянуто 4 складня, включая две определенной конструкции — “ковчег малый створчатый”. Один из складней содержал образ Николая Чудотворца, оформленный в малом створчатом ковчеге с тремя венцами и цатами из серебряного кованого золотом. Еще один складень содержал образ Воскресения Господня, Богоматери Знамения и святых в малом створчатом ковчеге с 12 маленькими серебряными венцами на образе и створцах. Оба складня были обиты кожей, с серебряными оковами и петлями, а также двумя серебряными крючками.

По описаниям видно, что большинство икон были старыми, и нигде не упоминается присутствие новых живописных образов. Иконы не были конфискованы, а оставлены в семье.

В 1746 году, при разорении старообрядческой часовни в Шарташе, среди большого количества конфискованных и отправленных в Тобольск икон упоминается только один складень — “складень створной в дереве кипаристе с медной оправой”, размером всего чуть более 5 см. Шарташ дважды выгорал — в XVIII и XIX веках, что, вероятно, объясняет отсутствие невьянских икон, происходящих из этого места. Недавно нам удалось сфотографировать трехстворчатый невьянский складень из семьи священника с Шарташа, но складень не был раскрыт, поэтому точная датировка его не возможна. Однако по всей вероятности, он относится к концу XVIII — началу XIX века.

В 1747 году, в связи с назначением опекунства в Екатеринбурге, было описано имущество влиятельной купеческой семьи Коробковых, переехавших из Москвы, и унаследованное их 14-летней дочерью Анной. Среди множества богатых икон в серебряных окладах упомянут “образ Пресвятой Богородицы в створах, ризе и окладе из серебра”, а на створах — Праздники Двунадесятые в серебряных ризах. По всей вероятности, описывается складень-кузов, что является редкостью в невьянской иконе.

Складни использовались не только в купеческих семьях. В 1750 году, на допросе старообрядческого инока Паисия Переберина, было зафиксировано описание больших створов с изображением двунадесяти господских праздник

ов. Средняя доска была из кипариса, а боковые — из ореха, с серебряными венцами под золотом и тремя вишневыми камнями. Эти створы были куплены Паисием около пяти лет назад в Черноисточинске у старообрядца-иконописца Ивана Перфирьева.

В апреле 1752 года по доносу раскольника, перешедшего в официальное православие, на дом авторитетного старообрядца, младшего брата известного иконописца о. Паисия, Б.Ф. Заверткина, совершила нападение воинская команда из Екатеринбурга. Донос указывал на то, что “в доме собираются раскольники”. Нападение не было совсем неожиданным, так как Заверткина предупредили заранее, и он быстро собрал вещи, успев уйти. Однако в одном из укрытий (под супружеской кроватью) обнаружили “шесть икон, все они были в серебряных окладах с золотой отделкой, две складни в медной оправе и другие в серебряной”.

Нам известно о складнях в тяжелых серебряных рамах только из этого документального свидетельства.

Недавно у нас была возможность осмотреть и сделать фотографии трехстворчатого невьянского складня. Центральная створка этой иконы изображает “Воскресение и Сошествие во ад” с детальным изображением “Новозаветной Троицы” и избранными “Праздниками” в 26 клеймах. Боковые створки представляют “Годовую Минею”, то есть весь перечень святых за 12 месяцев, а верхний ряд содержит избранные “Праздники”. Икона выделяется яркими цветами — киноварью, лазуритом, золотом и белыми лицами. Она выполнена очень качественно и была дорогой для своего времени, с около 1200 лицами. Письмо на этой иконе заняло много времени: боковые створки датируются 1782-1783 годами, а центральная — 1784 годом. Разложенный складень превышает метр в длину и очень тяжелый. Интересно отметить, что орнамент на просечных уголках с обратной стороны напоминает орнамент на иконе “Никола Можайский” 1762 года.

В 1864 году эта икона была помещена в Никольский единоверческий храм в Екатеринбурге наследниками одного из богатейших старообрядцев того времени — купца-золотопромышленника С.И. Баландина.

Еще одно упоминание о складне в описи имущества жителя Невьянского завода 1843 года: “Складни трехстворные в медной оправе”. Интересно отметить, что при описании множества икон у трех створок стояли пометки “российской работы”, что, вероятно, указывает на заметную разницу.

Старообрядцы на горнозаводском Урале всегда строго разделяли иконы на “наши” и “не наши”. В местах, где они жили компактно — в Невьянске, Черноисточинске, Нижнем Тагиле, Верхнейвинске, Лае и других — иконы XVIII века, не произведенные на месте (не невьянские), встречались редко. Местные старообрядцы и по сей день уделяют большое внимание “своим” иконам и не признают “чужие”. Беглопоповцы из Невьянска (впоследствии часовенные) действовали изолированно и уже в первой половине XVIII века начали идентифицировать себя (они жили на заводах, имели своих святых, чтили их могилы и финансово не зависели от других старообрядческих центров). Невьянская икона была распространена среди беглопоповцев именно на горнозаводских поселках, а в деревнях встречалась крайне редко. С начала 1830-1840-х годов в этих местах появляются иконописцы из других регионов, работавшие для старообрядцев, но их работы все же сохраняли основные черты невьянской иконы.

Сейчас мы собираем и систематизируем информацию о конфискациях икон у старообрядцев в результате розыскных дел, а также описях конфискованного имущества и имущества, проданного за долги в Нижнем Тагиле, Невьянске, Екатеринбурге и Шарташе с XVII по XIX века. Также мы изучаем описи часовен и единоверческих храмов, особенно описи имущества храмов и молельных домов Екатеринбургской епархии в 1920-х годах при изъятии церковных ценностей. Возможно, это приведет к появлению дополнительной информации.

Богатые невьянские складни пользовались спросом среди известных купцов-старообрядцев. Интересный случай произошел в 1853 году, когда властям Екатеринбурга стало известно о существовании тайной молельни у купцов-старообрядцев И. и С. Тарасовых. В ноябре того же года был проведен полицейский налет. В результате обыска в руки полиции попали счета, выставленные И. Тарасову иконописцем Ф. Ушаковым (Германовым) из Нижнего Тагила за писание новых и восстановление старых икон. В счетах говорилось о переделке складней, переправке и ремонте икон, включая складни-тройни и старые складни “Отечество”. Счет указывал на переправку, ремонт и переделку 34 икон, в том числе 6 складней. За переправку иконы “складни-тройни Празники Перетрутовых” было выставлено счет на 60 рублей, что была огромная сумма для тех времен, вероятно, связанная с именем иконописца, ценностью предмета и сложностью работы, учитывая многодетность икон и большое количество лиц.

Этот случай говорит о высокой популярности складней среди богатых купцов-старообрядцев и оценке их как ценных предметов искусства.

В 1854 году миссионером протоиереем Иоанном Первушиным была составлена опись икон, изъятых в молельне С. Тарасова. Среди 45 изъятых икон были описаны три складня:

1) Икона Рождества Христова, Воскресения и Вознесения Господня в медном складне с раскольническим перстосложением размером 8,9 см в высоту и 22 см в ширину.

2) Икона Св. Евангелиста Богослова и Симеона Богоприимца в складне на деревянных деках размером 7 вершков в длину и 6 вершков в ширину.

3) Икона Распятия Христова в медном складне на трех деревянных деках с разными святыми размером 6 вершков в длину и 5 вершков в ширину каждая с раскольническим перстосложением.

Интересно отметить, что в списке восстановленных икон за 1843—1844 годы упоминается 6 складней, в то время как в списке изъятых икон 1854 года упомянуто только 3, и среди них не было “складни-тройни Празники Перетрутовых” или “складни старинки Отечество”.

Н.С. Корепанов отмечает, что наличие складней всегда свидетельствует о том, что их владельцу, независимо от его сословия, часто приходилось быть в дороге. Это указывает на то, что высококлассные складни невьянской иконы второй половины XVIII века в медных рамах, кроме всего прочего, заказывались для личного пользования, украшения частных молельн, а также для дарения авторитетным одноверцам в других городах.

Замечательно, что описания имущества менее богатых людей из Шарташа, Невьянска, Екатеринбурга и других мест, а также описания икон из разоренных старообрядческих скитов, не содержат упоминаний о складнях. Невьянские складни XVIII века всегда были высочайшего качества, часто содержали множество лиц и были изысканно исполнены. Известен случай двухстворчатого складня из Нижнего Тагила, на котором было более 1500 лиц. Это дорогая работа, и ее заказчиками были богатые и авторитетные купцы-старообрядцы.

Позднее иконы этого стиля продолжали появляться, однако гораздо реже. Последние известные иконы этого типа, созданные как бы на инерции, датируются 1799 и 1800 годами, и в XIX веке их уже можно встретить крайне редко. Старая эпоха ушла, и новые тенденции были заданы знаменитыми иконописцами Богатыревыми.

В XIX веке количество невьянских складней значительно уменьшилось. В собрании музея находится всего четыре экземпляра:

Правая створка двухстворчатого (?) складня — “Воскресение — Сошествие во ад”, написанного Кузьмой Петровым Полетаевым в 1833 году на Черноисточинском заводе. Этот складень находится в бронзовой раме, на которой указано: “Писал Кузьма Петров Полетаев 1833 г.”. Аналогичная икона имеется в Пермской картинной галерее. Следует отметить, что дизайн рамы и задняя сторона полностью соответствуют невьянским складням XVIII века.
Миниатюрный складень середины XIX века. Левая створка этого складня изображает Святого Николая Чудотворца, Архангела Михаила и Ангела-хранителя, а правая створка — Святого Георгия Победоносца, мученика Вара и святого князя Владимира, с пояснением “во крещении Василий”. По набору святых и форме, складень представляет собой воинский вариант. Мы видели миниатюрные невьянские складни, но настолько маленькие — только один раз.
Трехстворчатый складень второй половины XIX века. Левая створка показывает “Чудо Георгия о змие”, средняя створка — “Богоматерь Казанская”, а правая створка — Святого Николая Чудотворца и преподобного Герасима. Интересно, что весь складень начинается с правой створки, которая имеет стиль XVIII века, в то время как остальные створки выполнены с использованием золота.
Маленький двухстворчатый складень с датой 1855 года. Левая створка изображает Распятие, а правая — “Умягчение злых сердец” с уголком ковчега.
Невьянские складни XIX века действительно встречаются редко. Однако складни XVIII века можно найти в каждой серьезной частной коллекции старообрядцев. Старые складни до сих пор используются в старообрядческих семьях в Невьянске, Тагиле, Екатеринбурге.

Известны различные типы невьянских складней: двухстворчатые, трехстворчатые, реже с килевидным завершением. Мы знаем только об одном случае складня-кузова с килевидным навершием и двойных створов. Четырехстворчатые складни не встречаются. Походные иконостасы в невьянской иконописи известны, но не зафиксированы. Все известные невьянские складни создавались иконописцами-старообрядцами. Если в XVIII веке они были популярны среди богатых купцов-старообрядцев, использовались в поездках и для частной молитвы, а также являлись предметом роскоши, то в XIX веке из-за изменений в экономике и политике спрос на них снизился, их заказывали все реже, а стиль их исполнения упростился. Невьянские складни конца XIX — начала XX века больше не встречаются.