В музейных коллекциях, частных хранилищах и антикварных лавках можно найти декоративно-прикладные изделия XIV—XVII веков, обладающие столь выразительным художественным стилем, что даже при различии в техниках оформления (резьба, литье, чеканка, скань, эмаль) и принадлежности к церковному или светскому искусству, опытный глаз без труда определит их происхождение — Новгород Великий.

С момента принятия христианства в IX веке Новгород стал важнейшим экономическим, политическим и культурным центром средневековой Руси. Его искусство, корнями уходящее в языческую славянскую древность и обогащенное византийским влиянием, оставалось открытым для западных художественных течений, что придавало ему уникальность. Декоративно-прикладное искусство Новгорода, как и его архитектура и иконопись, имело значительное влияние на всю Русь и оказало мощное воздействие на развитие металлургии и ювелирного дела. Через Новгород также поступали цветные и драгоценные металлы в Россию.

В отличие от других древнерусских городов, Новгород не испытал разрушительных последствий монголо-татарского ига и избегал разграблений со стороны крестоносцев. На протяжении многих столетий здесь непрерывно развивалось разнообразное декоративно-прикладное искусство, что способствовало созданию уникальных изделий, выполненных с использованием специальных технологий и украшений. Археологические раскопки свидетельствуют, что в Новгороде в этот период функционировало множество мастерских, где изготавливались медные, бронзовые и серебряные серьги, браслеты, подвески, а также предметы быта и церковная утварь. Особую ценность представляют сохранившиеся в монастырских ризницах и царских сокровищницах памятники новгородской мелкой пластики: нательные и наперсные кресты, образки, миниатюрные иконы, панагии, литые накладки на напрестольные кресты и богослужебные книги, изделия из дерева, камня и кости в драгоценных оправах и без них. Высокая распространенность этих предметов объясняется их постоянным спросом — нательные кресты носили все православные христиане, а образки и иконки с изображениями Спасителя, Богоматери и святых служили надежной защитой.

Обилие сохранившихся образцов мелкой пластики позволяет выделить стилистические признаки, которые помогают идентифицировать изделия новгородских мастеров. Эти признаки отражают местные художественные традиции и устойчивые эстетические принципы, воплощенные в предметах из драгоценных металлов, меди, бронзы, камня и дерева.

Сравнительный анализ новгородского литья и резьбы XIV—XVI веков выявляет характерные черты мелкой пластики того времени. Лики изображаются с необычно крупными выпуклыми глазами (илл. 1), а фигура распятого Спасителя имеет заметно крупные кисти тонких рук, особое положение ступней с плотно сдвинутыми пятками и условно обозначенный носок (илл. 2, 3, 4). Эти стилистические элементы закрепились в традиции и сохранялись на протяжении всего XVII века. Они характерны как для литых композиций и уникальных изделий, таких как массивные напрестольные кресты, так и для массовой продукции, включая кресты-тельники и наперсные кресты, особенно «корсунского» типа, где основой служил камень различных пород или матовое окрашенное стекло (илл. 5).

Для атрибуции и определения принадлежности предметов к новгородским мастерам важным является ряд почитаемых в городе святых. На образках, иконках и панагиях местного производства часто изображены святые Николай Чудотворец (илл. 6), Георгий Победоносец, святые воины Федор Стратилат и Федор Тирон, а также первые русские святые Борис и Глеб. Особое место в новгородской мелкой пластике занимают изображения иконы Богоматери типов «Умиление» (илл. 7) и «Оранта». Среди многофигурных композиций преобладают «Деисус», «Жены-мироносицы у Гроба Господня» и «Св. Николай и семь отроков эфесских» (илл. 8, 9). Широкая популярность мелкой пластики объясняется мировоззрением средневекового новгородца, верой в осязаемое воплощение чудес.

Все резные, шиферные, стеатитовые, деревянные и костяные образки и иконки имели рамы различной ширины, подобно живописным иконам, что позволяло создавать драгоценные оклады для наиболее почитаемых святынь. Роль серебряников в изготовлении таких оправ варьировалась от простой работы по созданию гладкой кованой полосы до сложного художественного процесса, включающего решение технических и эстетических задач.

Памятники новгородской мелкой пластики XIV—XVI веков заметно отличаются от привозных византийских и греческих изделий того времени. Работы местных мастеров, хотя и менее рафинированные, но с более тщательной проработкой деталей, не уступают по образному содержанию и эмоциональному воздействию.

В XIV—XV веках экономическое благосостояние Новгородской республики и значительный приток драгоценных металлов из-за рубежа способствовали дальнейшему развитию золотого и серебряного дела в регионе. Это привело к усовершенствованию обработки и усложнению декорировки изделий из благородных металлов. В XIV веке новгородские ювелиры свободно владели технологиями как Запада, так и Востока. Они особенно ценили скань — тонкие ажурные узоры, выполненные из высокопробного золота или серебра, напаянные на металлический фон. Скать использовалась в Новгороде с давних времен, и в 1329 году по заказу архиепископа Моисея был изготовлен потир из красной яшмы в серебряной оправе, ставший одним из ранних значимых памятников с сканью.

Специфический прием расположения сканных узоров на фоне из мелких сканных кружков, применявшийся новгородскими мастерами в XIV—XVII веках, был давно известен в Новгороде и стал оригинальной переработкой художественных впечатлений от древних круглых фибул эпохи Меровингов. Обладая способностью к усвоению чужого опыта, новгородцы объединяли два самостоятельных декорировочных приема — орнамент из сканных кружков и орнамент «восьмерок», «сердец» и стилизованных завитков, выполненных утолщенной сканной нитью (илл. 10). М.М. Постникова-Лосева, основоположник научного исследования русского золотого и серебряного дела, первой обратила внимание на этот феномен и тщательно его изучила.

Новгород был более знаком с памятниками раннего средневекового западноевропейского искусства по сравнению с другими русскими городами и часто использовал это преимущество, обращаясь к достижениям западной культуры. Вместе с орнаментом «восьмерок» в новгородской скани стал широко использоваться орнамент «крупных сердец» (илл. 11). Подобные узоры, унаследованные от византийской традиции, были известны и в более ранний период, их изображения сохранились на фресках новгородских храмов XII—XIII веков. Эти орнаменты применялись новгородскими мастерами в XVI—XVII веках при создании окладов икон, богослужебных книг и памятников мелкой пластики.

В XV—XVII веках в новгородском сканном искусстве применялись различные варианты изысканного растительного орнамента. Стилизованные цветы на гибких стеблях часто поднимались из кольца или цветка лилии, иногда это были легкие изогнутые побеги с вырезанными краями трилистников, а в некоторых случаях побеги образовывали круги (илл. 12). Сканыя растительные орнаменты часто покрывались мастикой с лаком или непрозрачной эмалью. Цветовая гамма новгородской эмали отличалась строгим постоянством, ограничиваясь синими, зелеными и бирюзовыми оттенками. Этот художественный прием использовался новгородскими ювелирами в XVI—первой половине XVII века. Сегодня найти работы новгородских эмальеров и сканщиков XVI—XVII веков крайне сложно, такие изделия являются настоящей редкостью. Чаще встречаются фрагменты таких окладов, включая венцы, цаты и полосы, которые украшали поле иконы и ее борта.

Следует отметить, что в Новгороде, избежавшем катастроф XIII века, не получило развития искусство перегородчатой эмали, освоенное еще во второй половине XII века, которое было наиболее технически сложным.

Сегодня определить круг памятников новгородской работы XVI—XVII веков, созданных в технике ручного тиснения (басмы), представляется затруднительным. Эта техника, широко использовавшаяся в ювелирном искусстве Москвы, оставила на сохранившихся фрагментах басменных окладов напрестольных крестов и миниатюрных иконок XVI века плохо читаемый, расплывчатый растительный орнамент, неорганизованный ритмически.

Кроме предметов церковного назначения, новгородские мастера также изготавливались разнообразные украшения и питьевую посуду. Такие памятники, хотя и встречаются редко, иногда появляются на антикварном рынке и предлагаются для закупки музеями.

Новгородские изделия XVI—XVII веков, особенно серьги, занимали заметное место среди древнерусских ювелирных украшений. Спрос на серьги был столь велик, что в XVI веке среди серебряников появились мастера, специализировавшиеся на их изготовлении. Как и в других странах Востока и Запада, серьги в Московском государстве носили как женщины, так и мужчины, хотя мужчины носили лишь по одной серьге. Нередко серьги использовались в качестве подвесок для особо почитаемых святынь, таких как икона Тихвинской Богоматери в новгородском Софийском соборе, о чем свидетельствуют современники.

Ювелирное искусство Новгорода XVI—XVII веков известно своими уникальными «голубцами» — массивными серебряными серьгами с позолотой, выполненными в виде стилизованных фигурок птиц в профиль или парных птиц, обращенных друг к другу спинками (илл. 13, 14). Эти серьги выделяются не только своей формой, но и декорировкой: с обеих сторон они покрыты сканным орнаментом местного производства, включающим миниатюрные кружки, сердцевидные узоры, а также сканные «веревочки» и «восьмерки». Цветовая гамма используемых эмалей также свидетельствует о новгородском происхождении украшений. Большое количество «голубцов» сохранилось в церквях и монастырях Новгорода и его округи, где они поступали в виде вкладов, как подтверждают письменные источники.

Помимо выдающихся церковных памятников и ювелирных изделий, новгородские мастера также создавали декоративную питьевую посуду из драгоценных металлов, которая стала образцом декоративно-прикладного искусства. В XV веке Новгород стал центром производства золотых и серебряных ковшей, форма которых, выполненная в традициях народного творчества, была известна славянским племенам еще с древних времен. Эти ковши, сохранившие свои очертания и пропорции с XIV по XVII века, отличаются ярко выраженным облик, почти круглым основанием, высокими крутыми бортами и небольшой рукоятью, и дольше сохраняли стилистическое родство с деревянной утварью.

Меньшие по размеру новгородские чарки и корчики XVI—XVII веков, предназначенные для крепких напитков, гармонично сочетали традиционные формы с деталями, свидетельствующими о влиянии ювелирного искусства Западной Европы. В этом проявилось использование библейских сюжетов в барочной интерпретации и распространенных в Европе орнаментальных мотивов, таких как маскароны, грифоны и мифологические существа. Также характерны пространные надписи назидательного характера и резные (реже чеканные) узоры, черпающие элементы из восточных и западных тканей, книжной миниатюры и народной деревянной резьбы.

Потеря независимости Великого Новгорода и карательные походы Ивана Грозного негативно сказались на развитии города, его культуры и искусства. Однако мастерство новгородских серебряников, чеканщиков, эмальеров и резчиков было известно далеко за пределами Новгородской земли и оказало значительное влияние на декоративно-прикладное искусство Москвы, Пскова и других городов Русского Севера.