Этот текст рассматривает результаты анализа двух женских портретов из коллекции Московского музея В.А. Тропинина и современных ему художников, а также вопросы, возникшие в процессе исследования.

В экспозиции музея представлен портрет императрицы Екатерины II, приписываемый Рокотову (Ж—162; холст, масло; размеры 65,5x53,3 см). Это изображение в погрудном профиле, на котором императрица изображена в светло-зелёном платье с кружевами, горностаевой мантией, малой императорской короне с лентой и звездой ордена Святого Андрея Первозванного. Её сложная прическа выполнена в стиле "маленькой головки": волосы на висках и темени заплетены в косы, украшенные жемчужными бусами, и спускаются с головы на плечи двумя длинными локонами. К парадному облику добавляются крупные серьги с драгоценными камнями и эгрет с черным пером, прикреплённый к прическе.

Н.П. Лапшина, впервые опубликовавшая этот портрет, приписывала его Рокотову и предполагала, что это вариант погрудного портрета Рокотова (1763 года, ГТГ, № 25383), который, в свою очередь, был этюдом для коронационного портрета (1763 года), известного в двух версиях (в ГТГ и Государственном музее-заповеднике "Павловск"). После того как портрет поступил в музей Тропинина в 1971 году из коллекции Ф.Е. Вишневского, его авторство было приписано без сомнений Рокотову, как авторское повторение с указанием даты "после 1763 года". Под таким атрибуцией портрет был опубликован в альбоме музея и монографии Романычевой.

В 2012 году в отделе научной экспертизы ГТГ Н.Т. Пресновой и И.Е. Ломизой было проведено стилистическое и технико-технологическое исследование портрета, которое выявило интересные особенности. При анализе полотна в сравнении с аналогичным профильным портретом Екатерины II (ГТГ), который признан произведением Рокотова, были обнаружены значительные стилистические различия.

Состояние живописных материалов портрета соответствует датировке 1760-х годов. Однако при сравнении с эталоном были обнаружены стилистические отличия. Различия заметны в масштабе изображения: оригинал приближен к погрудному портрету, в то время как экспортированное полотно представляет изображение ближе к поясному. Несмотря на общее иконографическое сходство, портреты различаются в деталях, таких как складка мантии, ниспадающей с правого плеча, жемчужные нити в прическе, эгрет и пряжка на левом плече.

Объемное изображение рассматриваемого портрета упрощено, что приводит к некоторым объемно-пространственным ошибкам. Несмотря на трехчетвертный поворот фигуры, оба плеча модели находятся в одной плоскости, что создает впечатление плоскости форм шеи, плеча и фигуры в целом.

Дополнительным отличительным признаком является насыщенный зеленый цвет, что не характерно для известных произведений Рокотова, чья цветовая палитра обычно основана на более мягких тональных сочетаниях. Кроме того, оригинал характеризуется более тонкой проработкой светотеневых переходов и передачей текстуры материалов, таких как волосы, мех, парча, шелк и драгоценности. Плотные мазки умело выделяют завитки локонов, складки кружев и блики бриллиантов. В портрете из коллекции Тропинина все эти детали и аксессуары представлены более просто и лаконично.

Технический анализ подтверждает эти наблюдения. Однородная текстура красочного слоя, нанесенного мягкой кистью на всю поверхность картины, не соответствует стилю работы Рокотова. Этот художник обычно использовал различные типы кистей и насыщенность краски в зависимости от изображаемого объекта или его деталей. Сравнительный анализ рентгенограмм рассматриваемого портрета и эталонного также не выявил сходства в технике построения изображения.

На основании этого нельзя считать "Портрет императрицы Екатерины II" произведением Рокотова. Тем не менее, анализ структуры холста показал, что портрет написан на однослойном сером грунте, идентичном грунту эталона. Также обнаружен близкий к рокотовскому оригиналу состав красочной пасты, используемый для нанесения лица. По мнению И.Е. Ломизы, эта копия была создана художником-учеником, работавшим в мастерской Рокотова и знакомым с его методами творчества.

Следовательно, данное произведение должно быть приписано неизвестному художнику из мастерской Рокотова, созданному в третьей четверти XVIII века.

Этот тип изображения императрицы был широко распространен: известны копии, выполненные А.П. Антроповым (1764 г., Государственный музей-заповедник "Ростовский Кремль"; 1766 г., Новгородский государственный объединенный музей-заповедник). Существуют также копии, выполненные неизвестными художниками, хранящиеся в Нижегородском государственном художественном музее, Военно-историческом музее артиллерии, инженерных войск и войск связи (Санкт-Петербург), ГРМ и Музее изобразительных искусств Грузии (Тбилиси). Кроме того, существуют миниатюры, выполненные А.И. Черным по эмали на меди в 1765 году, находящиеся в ГЭ (9x7 см) и ГРМ (6,1x5 см).

Интересно отметить, что исследование спорного произведения привело к более внимательному изучению подлинного полотна, выбранного в качестве эталона. При раскантовке портрета из ГТГ была обнаружена и впервые переведена с французского на русский язык владельческая надпись, нанесенная второй половиной XVIII века: "Гербовая печать Натальи Нестеровой // Работа господина Рокотова//всегда верного и всегда несчастного // моя тень снова приходит разделить // ваши страдания // Этот портрет принадлежит Мн // Нестеровой (ой?)". Остается загадкой, кто написал такие сентиментальные слова о верном, но несчастном художнике и о чьей-то тени, но одно известно точно - портрет принадлежал Наталье Нестеровой, на что указывают гербовая печать и надпись.

История дворянского рода Нестеровых имеет глубокие корни, ведущие к старинному баронскому роду Остзейского дворянства фон Фитингоф, представитель которого прибыл в Россию в конце XIV века. Согласно записям в VI части родословной книги Ярославской губернии, семейство Нестеровых официально признано частью данного рода. Идентифицировать владелицу портрета конкретным лицом представляется сложным, однако, учитывая период и генеалогию Нестеровых, можно предположить, что это могла быть Наталья Владимировна Нестерова, урожденная Бутурлина. Она была супругой ярославского дворянина и подполковника, Афанасия Александровича Нестерова, который также был племянником АЛА. Нестеровой, супруги адмирала Г.А. Спиридова. Семейные члены этого рода известны по портретам, созданным Михаилом Шибановым, в том числе портреты самого Афанасия Александровича, его сестры Александры, тетки АЛА. Нестеровой, а также ее сыновей — Алексея, адмирала, и Матвея, известного генеалога, в различных художественных музеях.

Хотя это предположение, но прочтение надписи позволяет расширить наше понимание происхождения портрета (ранее известно было только, что он попал в ГТГ в 1940 году из коллекции С.М. Минервина).

Также вызывает интерес история происхождения портрета княгини Екатерины Алексеевны Голицыной, созданного Рокотовым и находящегося в том же музее. Стилистика и состояние красочных материалов указывают на датировку портрета 1790-ми годами. Костюм и прическа модели также соответствуют этому времени: дама изображена в платье с белой косынкой, накинутой на плечи («feshu»), а ее высокая пышная прическа украшена тюлевым чепцом, бантом, рюшами и кружевом. Однако возникает вопрос о несоответствии возраста изображенной и ее лица: при рождении в 1724 году, Е.А. Голицыной должно было быть около семидесяти лет, но на портрете мы видим женщину, кажущуюся гораздо моложе. Возможно ли, что это та же самая модель?

Информация об идентификации персонажа получена из надписи, сохранившейся на обороте старого холста: «Княгиня Екатерина Алексеевна Голицына - жена действительного камергера Князя Петра Михайловича, родилась 5 октября 1724 года, умерла 16 февраля 1804 года, дочь статского советника Алексея Филипповича Кара и его супруги, бывшей гофмейстериной Великой Княгини Натальи Алексеевны». Екатерина Алексеевна Голицына (1724-1804) происходила из старинного шотландского рода Кар, чьи представители перешли на русскую службу в XVII веке. Ее отец, А.Ф. Кар (1680-1756), начал свою карьеру в военной службе, после чего в 1741 году, будучи полковником, перешел в статскую службу и был назначен в ямскую канцелярию. В 1742 году его призвали в статские советники, а также назначили начальником Соляной конторы. Имя матери неизвестно. Екатерина Алексеевна имела двух братьев: Василия (1730-1806) и Филиппа (1734-1809). Василий Кар начал службу в пажах с двенадцати лет и продвинулся от поручика до генерал-майора. В 1773 году, при подавлении восстания Пугачева, его подразделение было разбито, что вызвало недовольство императрицы и привело к его увольнению. Филипп, ротмистр лейб-гвардии Конного полка, вышел на пенсию и управлял имением Югодичи под Ростовом, которое было передано их сестре по приказу императрицы.

В 1745 году Екатерина Алексеевна вышла замуж за князя Петра Михайловича Голицына (1702—1760), чьим отцом был известный генерал-фельдмаршал, соратник Петра I, Михаил Михайлович Голицын. Петр Михайлович служил при дворе, начав свою карьеру в 1730 году как камергер великой княгини Натальи Алексеевны. Вероятно, именно на этой должности он познакомился с будущей матерью своей жены, которая в то время была гофмейстериной при великой княгине. В 1732 году Петр Михайлович был назначен управителем имениями императрицы Анны Иоанновны и в дальнейшем выполнял различные поручения для неё. Позднее он получил звание действительного камергера при императрице Елизавете Петровне, был награжден орденом Святого Александра Невского и повышен до генерал-поручика и шталмейстера. После пятнадцати лет совместной жизни в браке князь умер, оставив вдову, которая прожила ещё сорок четыре года. При дворе Екатерины II она занимала должность статс-дамы.

Интересно отследить происхождение портрета, чтобы установить связи между изображенной на нем женщиной и ее владельцами. Этот портрет был приобретен Московским музеем В.А. Тропинина в 1971 году у Ф.Е. Вишневского и ранее находился в коллекции А.А. Оболенской-Нелединской-Мелецкой. Анна Александровна Оболенская-Нелединская-Мелецкая, урожденная графиня Апраксина (1852—1943), была супругой князя В.С. Оболенского. Её дед, князь А.П. Оболенский, занимал высокие должности при дворе, включая должность губернатора в Калуге, и был награжден званием действительного тайного советника. Его сын, Василий Алексеевич (1817—1888), был женат на княгине Александре Павловне Голицыной (1819—1897), что указывает на возможную родственную связь с семьей изображенной на портрете. Кроме того, князь Петр Николаевич Оболенский (1762—1830), также действительный статский советник, в 1805 году был свидетелем при составлении завещания Василия Кара, старшего брата Екатерины Алексеевны Голицыной. В 1817 году он стал поручителем его вдовы, Марии Сергеевны, при инвестировании денег в казну на содержание внуков. Исходя из этих фактов о связях Оболенских с семьей Голицыных и Каров, можно предположить, что портрет княгини Екатерины Алексеевны Голицыной, не имевшей прямых наследников, мог оказаться в семье Оболенских и Оболенских-Нелединских-Мелецких.

Если мы рассмотрим родословную Оболенских, то возможной моделью для портрета Рокотова могла бы быть княгиня Екатерина Андреевна Оболенская, урожденная Вяземская (1741—1811). В период создания портрета, приходящийся на 1790-е годы, ей было немного за пятьдесят, что более соответствует возрасту изображенной женщины. Екатерина Андреевна Оболенская была сестрой князя Ивана Андреевича Вяземского, который является дедом поэта Петра Андреевича Вяземского. В таком случае, надпись на обороте холста, указывающая на Е.А. Кар, могла бы быть признана ошибочной и добавлена владельцами позже, как это часто бывало с потомками старинных портретных коллекций. Однако на данный момент у нас нет других изображений Екатерины Андреевны Оболенской для сравнения с моделью рассматриваемого портрета. Поэтому мы продолжаем считать изображенной на портрете Рокотова княгиню Екатерину Алексеевну Голицыну, которую художник "омолодил" примерно на два десятка лет.

В портретах XVIII века внешность изображенного персонажа не всегда соответствовала его реальному возрасту. Чаще всего молодые люди изображались более зрелыми и серьезными. Примеры такого подхода можно найти и в творчестве самого Рокотова: его портрет Е.Н. Новосильцевой, написанный в двадцать лет, выглядит значительно старше своих лет (1780 год, Государственный Третьяковский галерея). В данном случае, возможно, мы имеем дело с обратным случаем, когда изображенная женщина выглядит значительно моложе своего реального возраста. Вероятно, это связано со спецификой заказа, поступившего к художнику, и в этом может заключаться еще одна загадка.

Таким образом, изучение произведений из музея Б.А. Тропинина, связанных с именем Рокотова, позволило нам провести атрибуцию портрета Екатерины II и, обратившись к аналогичному изображению, служащему эталоном, прочитать на нем надпись и выявить одного из первых его владельцев — Наталью Нестерову. Кроме того, используя генеалогические материалы, нам удалось уточнить историю бытования портрета княгини Е.А. Голицыной, задумавшись о правильности определения персонажа. Владельцы и модель — вот уж поистине "соединение двух загадок", как выразился поэт, обращая эти слова к героине другого портрета Рокотова.